К. О. Маккин завершается утверждением, что выявленные в ней правила трансформации «суть нормальная и обычная часть понимания и продуцирования предложений» [21. С. 307], для чего у авторов не было никаких оснований. 

Наконец, для психолингвистики предшествующих лет был характерен неправомерный перенос моделей, выведенных лингвистическим или логическим способом, на психологическую структуру и психологические функции соответствующих единиц. Ярким примером может служить известная статья Каца и Фодора, в которой делается попытка построить дедуктивным путем модель семантической структуры слова [18]. 

В психолингвистических исследованиях последних лет заметна тенденция к преодолению отмеченной выше ограниченности, но нельзя сказать, что она в действительности преодолена. Например, декларируется выход за границы предложения в текст: однако, в соответствии с ориентацией лингвистики текста, проблема сводится либо к восприятию языковых средств связи и предложений в тексте, либо к восприятию логической структуры текста (см. работы английской психолингвистической школы — П. Уосон, Джонсон-Лэйрд и др.). Допускается иное функциональное соотношение грамматики и семантики в порождении и восприятии высказывания; но это соотношение анализируется в рамках лингвистической модели предложения (см. работы Дж. Лэйкоффа и других представителей «порождающей семантики», Д. Дюбуа и др.). Вводятся отдельные понятия теории высказывания (например, topic и comment), однако концептуальная система в целом не меняется: эти понятия как бы наслаиваются на лингвистически ориентированную психолингвистическую модель. Учитываются некоторые ситуативные факторы, например, в психолингвистике ФРГ; однако остается нераскрытой роль этих факторов в психологической организации процессов общения, ее зависимость от типов общения, задачи общения и т. п. Что касается собственно психологического аспекта восприятия языка, то в подавляющем большинстве исследований он сводится к анализу и количественной оценке психологической «реальности» тех или иных компонентов языковой структуры или правил перехода от нее к каким-то иным, обычно постулируемым логическим путем структурам, объявляемым пси-

стр 235

стр 234 |оглавление|стр 235|стр 236|стр 237|стр 238|стр 239|стр 240|стр 241|стр 242|стр 243|стр 244|стр 245|стр 246|стр 247|стр 248|стр 249|стр 250|стр 251|стр 252|стр 253|стр 254

21.Schmidt S. J. Texttheorie. — Munchen, 1973.

22.Spoerri Th. Sprachphanomene und Psychose. — Basel — New York, 1964.

3.5. Восприятие текста как психологический процесс

Современная психолингвистика, сложившаяся на базе лингвистики и широко использующая ее систему основных понятий и подход к трактовке речевых явлений, во многом воспроизводит ограниченность ее теоретических концепций.

Во-первых, она, как правило, ограничивается проблемами восприятия и порождения предложения — лингвистической единицы, определяемой через ее грамматические, семантические и фонетические признаки и принципиально изолируемой от целостного осмысленного текста. При этом рассматривается именно предложение, а не высказывание, то есть игнорируется реальное соотношение различных вербальных и невербальных средств в порождении или восприятии той или иной коммуникативной единицы. Чаще всего за основу оперирования с высказыванием априорно принимается его морфосинтаксическая схема (ср. работы, восходящие к концепции Н.Хомского).

Во-вторых, предложение рассматривается вне реальной ситуации общения. Оно берется, как удачно выразился Р. Ромметвейт, in vacuo: психолингвист «выясняет, чем язык является, до того как ставит вопросы о цели и использовании» [16. С. 5].

В-третьих, в психолингвистике, как правило, игнорируется место восприятия высказывания, не говоря уже о тексте, в системе психической деятельности человека. Восприятие рассматривается как автономный, самоценный процесс, а текст — как единственный и непосредственный объект восприятия. 

В психолингвистике практически игнорируются индивидуальные, в частности, личностные особенности восприятия. Идея о возможности индивидуальных стратегий оперирования с языком или текстом с самого начала отвергается: установленные в том или ином конкретном эксперименте закономерности такого оперирования молчаливо экстраполируются на все прочие мыслимые случаи. Так, известная работа Дж. Миллера и

стр 234

стр 223 |оглавление|стр 224|стр 225|стр 226|стр 227|стр 228|стр 229|стр 230|стр 231|стр 232|стр 233|стр 234|стр 235

из недавно защищенных докторских диссертаций, посвященная психолингвистике цельного текста [5], имеет прямую ориентированность на теорию учебника и выполнена на материале школьных учебников истории. То же mutatis mutandis справедливо и в отношении вузовских учебников.

Большой интерес представляет и сопоставление текстов на родном и иностранном языках с точки зрения признаков их связности и цельности. Отдельные наблюдения такого рода показывают, что здесь есть множество существенных отличий, которым целесообразно специально обучать. Сошлемся хотя бы на организацию русского и французского диалога, описанную В. Г. Гаком [3]. Таким образом, сопоставительная типология текстов может являться важным компонентом лингвистического обеспечения процесса обучения иностранному языку.

И, наконец, можно поставить в этой связи и еще одну интересную задачу — монографическое описание лингвистических признаков связности и цельности как часть описательной грамматики русского (или любого другого) языка. Поскольку мы говорим о лингвистике текста, то есть о свойственных именно данному языку, общепринятых и общеизвестных способах обеспечивания связности и цельности текста, маркирующих «правильный» текст в отличие от «неправильного», постольку перечень таких признаков, по-видимому, должен входить в общую модель описания данного языка. Другой вопрос, что эти признаки соотнесены не столько с системой языка, сколько с его нормой, если понимать эту последнюю в духе Э. Косериу. Действительно, признаки связности, а особенно цельности, текста определяют круг допустимых и оптимальных вариантов, а не структурный инвариант этого текста. Последнее справедливо лишь по отношению к отдельным типам текстов, которые составляют частный случай по отношению ко всему множеству «хороших» текстов данного языка. 

Является ли текст «текстемой» как лингвистической единицей? Из сказанного ясно, что нет. Признаки цельности задают граничные условия текста, но они не образуют сами по себе системы, а маркируемая ими структура текста не является собственно лингвистической.

стр 232

стр 223 |оглавление|стр 224|стр 225|стр 226|стр 227|стр 228|стр 229|стр 230|стр 231|стр 232|стр 233|стр 234

Литература

1.Балаян А. Р. Основные коммуникативные характеристики диалога. Дис. канд. филол. наук. — М., 1971.

2.Брудный А. А. Экспериментальный анализ процесса понимания// Тезисы докладов к 20-му Международному психологическому конгрессу. — М., 1972.

3.Гак В. Г. Русский язык в зеркале французского. Структура диалогической речи// Русский язык за рубежом. — 1970. — №3. - 1971,- №2.

4.Гиндин С. И. Внутренняя организация текста (Элементы теории и семантический анализ). Автореф. дис. канд. филол. наук. — М., 1973.

5.Доблаев Л. П. Логико-психологический анализ текста (на материале школьных учебников). — Саратов, 1969.

6.Дридзе Т. М. Язык информации и язык реципиента как факторы информативности// Речевое воздействие. — М., 1972.

7.Зарубина Н. Д. Сверхфразовые единства как лингвистические единицы. Автореф. дис. канд. филол. наук. — М., 1973.

8.Костомаров В. Г. Русский язык на газетной полосе. — М., 1971.

9.Леонтьев А. А. Исследование поэтической речи// Теоретические проблемы советского языкознания. — М., 1968.

10.Леонтьев А. А. Психолингвистические единицы и порождение речевого высказывания. — М., 1969.

11.Леонтьев А. А. Папуасские языки. — М., 1974.

12.Миллер Дж. Магическое число семь плюс-минус два// Инженерная психология. — М., 1964.

13.Мистрик Й. Математико-статистические методы в стилистике// Вопр. языкозн. — 1967. — №3.

14.Севбо И. П. Структура связного текста и автоматизация реферирования. — М., 1969.

15.Солганик Г. Я. Синтаксическая стилистика. — М., 1973.

16. Сыроваткин С. Н. Проблемы лингвосемантического моделирования контекстной связанности фраз английской разговорной речи. Дис. канд. филол. наук. — М., 1972.

17.Томашевский Б. В. Русское стихосложение. Метрика. — Л., 1923.

18.Торсуева И. Г., Сержан Л. С. Смысловое чтение и интонационная структура единиц связного текста// Лингвистика текста. Материалы научной конференции. МГПИИЯ им. М. Тореза. — М., 1974. — Ч. 2.

19.Цветкова Л. С. Нарушение анализа литературного текста у больных с поражением лобных долей мозга// Лобные доли и регуляция психических процессов. — М., 1966.

20.Dressier W. Einfuhrung in die Textlinguistik. — Tubingen, 1972. 

стр 233

стр 223 |оглавление|стр 224|стр 225|стр 226|стр 227|стр 228|стр 229|стр 230|стр 231|стр 232|стр 233|стр 234

в том, что признаки цельности и связности заданы в них одной и той же схемой.

Из сказанного очевидно, что цельность текста как таковая и в ее соотнесенности со связностью текста не может исследоваться чисто лингвистическими методами, и нельзя не согласиться с теми авторами, которые выносят эту категорию за границы собственно лингвистики. Другой вопрос, что едва ли правомерно говорить здесь о «прагматических» аспектах текста, поскольку цельность текста прямо соотнесена с понятиями и категориями современной психолингвистики и успешно исследуется психолингвистическими методами. Можно указать хотя бы на нейропсихологические исследования JI. С. Цветковой по нарушениям цельности текста у лобных афатиков [19] и на эксперименты А. А. Брудного по воссозданию цельного текста из отдельных смысловых фрагментов [2]. В этих экспериментах было убедительно показано, что цельный текст имеет очень большое число «степеней свободы» и восстанавливается очень различно в зависимости от возраста, уровня образования, типа нервной системы, не говоря уже о патологии. В последнее время выполнена целая серия экспериментальных исследований по смысловым предикатам. В коллективной монографии «Смысловое восприятие речевого сообщения», опубликованной Институтом языкознания АН СССР в 1976 г., также напечатан ряд работ по проблеме цельности и связности текстов.

Рост числа исследований этого типа объясняется, в частности, тем, что цельный, «хороший» текст, как правило, оказывается оптимальным с точки зрения его восприятия, понимания и воспроизведения. Таким образом, проблема цельности текста из теоретической становится важной практической социальной задачей, одной из важнейших проблем, связанных с эффективностью идеологической работы. 

И в заключение еще одно замечание о практической значимости проблемы цельности текста. Достаточно взять в руки любой школьный учебник, чтобы увидеть, что любой его параграф является «плохим» в смысле цельности, что тексты учебника, для того чтобы оптимально усваиваться, должны удовлетворять определенным требованиям. Чем более младший класс мы берем, тем более острой является эта проблема. Не случайно одна

стр 231

стр 223 |оглавление|стр 224|стр 225|стр 226|стр 227|стр 228|стр 229|стр 230|стр 231|стр 232|стр 233|стр 234